Давно не болела, целый год, и вот, получила нежнейшую комбинацию — слабость и жар. Жар творит с моим обычно звонким, скучным голосом дивное: дышу в трубку истомой. Слабость же на многое открывает глаза. На то, как я цепляюсь за прагматизм и рациональность, потому что они ведут дорогой не-боли, без-ошибочности, максимального навара, будто можно прожить, не отрывая глаз от мелочей. Хотелось бы уцепиться за ожидания родителей, но нечем — руки в киселе, а голова тает на дне чайника. Почему и в тебя перетек их ужас, голодные девяностые?
Обычно наготове рой оправданий, но не в болезни. «Полночь в Париже» и «Мост Искусств» манят ослабшие души вернуться на ту сторону, где непроизнесенное — носитель красоты. Женщины говорят: увидеть Париж и умереть — да, от тоски по непрожитой жизни, по не встреченным людям, по не скореженной страхом душе.